У французского Дома Van Cleef & Arpels драгоценности — именно такие. Ванклифовские бабочки никогда не были куколками и никогда не превратятся в прах. Феи взмахом волшебной палочки создают кареты, которые ни в полночь, ни на утро не станут тыквами. Балерины делают антраша в мире, где Ньютон не открывал гравитацию.
128 бриллиантов, 67 рубинов, 174 сапфира одновременно искристо сверкают и отсвечивают мягким блеском
Не было среди попрыгуний Van Cleef & Arpels только собственно стрекоз — до прошлого года. Тогда, на парижской Биеннале антикваров Дом представил брошь Libellule. 128 бриллиантов, 67 рубинов, 174 сапфира огранены с одной стороны, с другой отполированы и оттого одновременно искристо сверкают и отсвечивают мягким блеском. Они помещены в невидимую оправу (как иначе: ее изобрели именно в Van Cleef & Arpels, в очередной раз поправ тех самых физиков во главе с Ньютоном) — этой стрекозе ничто не мешает жить вечно, а зрителю скользить взглядом по переливающимся камням способен помешать лишь ход времен, но точно не перепонки оправы.

Украшение проще некуда: ни тебе барочных мизансцен, в которые ювелиры Дома помещают своих фей, ни затейливых поз тех же балерин, ни пары, какая часто есть у ванклифовских бабочек, ни даже попранного муравья. Просто одна драгоценная стрекоза, которая присела на твид жакета, шелк платья или атлас сумочки отдохнуть от пения и передумала улетать. Квинтэссенция самого беззаботного из искусств и самое красивое напоминание о том, что лето всегда приходит за любой, самой холодной зимой.