Другие украшения, как ни прекрасны, знают свое место. У колье – шея, у сережек – уши, у браслета – запястье. И только брошь может быть где угодно. На груди – как орден за заслуги, на лацкане – как значок победителя, поверх накладного кармана – как эмблема аристократического клуба. Но разве этим исчерпываются возможности броши? Она креативна, она независима, она сама решает, где ей быть, она путешествует и выбирает – как поступает настоящая женщина в эпоху джет-сета.

Великие женщины носили броши Van Cleef & Arpels не для того, чтобы показать, что они не хуже других. А для того, чтобы продемонстрировать удивленному миру, что они – особенные, исключительные, обладающие не только чувством стиля, но и чувством юмора. Бриллиантовая брошь могла оказаться на платье, а могла – на темных волосах Джеки Кеннеди. Или стать главным акцентом ее жемчужных ниток. Броши сверкали на вечерних сумочках. Броши могли даже украсить туфельки Уоллис Симпсон, герцогини Виндзорской.

Броши крепили колье-браслеты в фантастических рasse-partout, держали перья на шляпках, прихватывали шиньон, придерживали край платья, акцентировали складку, купались в мехах. Они напоминали перья жар-птиц, волшебные цветы, бабочек и стрекоз, они рассказывали сказки про фей и болтали о балете. Впереди всех остальных ювелирных шедевров Van Cleef & Arpels брошь выходила в сольной партии. Недаром Мария Каллас предпочитала сама выбирать себе броши.

Брошь единственное в своем роде украшение, это не уступка свету – «что надеть?», это стейтмент, потому что она сама умеет говорить голосом своей хозяйки.